но в это время к ней подлетел Волчок, и
они принялись танцевать. Волчок жужжал, Ложечка звенела... Даже Аленушкин
Башмачок не утерпел, вылез из-под дивана и шепнул Метелочке:
- Я вас очень люблю, Метелочка...
Метелочка сладко закрыла глазки и только вздохнула. Она любила, чтобы
ее любили.
Ведь она всегда была такой скромной Метелочкой и никогда не важничала,
как это случалось иногда с другими. Например, Матрена Ивановна или Аня и
Катя, - эти милые куклы любили посмеяться над чужими недостатками: у Клоуна
не хватало одной ноги, у Петрушки был длинный нос, у Карла Иваныча - лысина,
Цыган походил на головешку, а всего больше доставалось имениннику Ваньке.
- Он мужиковат немного, - говорила Катя.
- И, кроме того, хвастун, - прибавила Аня.
Повеселившись, все уселись за стол, и начался уже настоящий пир. Обед
прошел, как на настоящих именинах, хотя дело и не обошлось без маленьких
недоразумений. Медведь по ошибке чуть не съел Зайчика вместо котлетки;
Волчок чуть не подрался с Цыганом из-за Ложечки - последний хотел ее украсть
и уже спрятал было к себе в карман. Петр Иваныч, известный забияка, успел
поссориться с женой и поссорился из-за пустяков.
- Матрена Ивановна, успокойтесь, - уговаривал ее Карл Иваныч. - Ведь
Петр Иваныч добрый... У вас, может быть, болит головка? У меня есть с собой
отличные порошки...
- Оставьте ее, доктор, - говорил Петрушка. - Это уж такая невозможная
женщина... А впрочем, я ее очень люблю. Матрена Ивановна, поцелуемтесь...
- Ура! - кричал Ванька. - Это гораздо лучше, чем ссориться. Терпеть не
могу, когда люди ссорятся. Вон посмотрите...
Но тут случилось нечто совершенно неожиданное и такое ужасное, что даже
страшно сказать.
Бил барабан: тра-та! та-та-та! Играли трубы: тру-ру! ру-ру-ру! Звенели
тарелочки Клоуна, серебряным голоском смеялась Ложечка, жужжал Волчок, а
развеселившийся Зайчик кричал: бо-бо-бо!.. Фарфоровая Собачка громко лаяла,
резиновая Кошечка ласково мяукала, а Медведь так притопывал ногой, что
дрожал пол. Веселее всех оказался серенький бабушкин Козлик. Он, во-первых,
танцевал лучше всех, а потом так смешно потряхивал своей бородой и скрипучим
голосом ревел: мее-ке-ке!..
III
Позвольте, как все это случилось? Очень трудно рассказать все по
порядку, потому что из участников происшествия помнил все дело только один
Аленушкин Башмачок. Он был благоразумен и вовремя успел спрятаться под
диван.
Да, так вот как было дело. Сначала пришли поздравить Ваньку деревянные
кубики... Нет, опять не так. Началось совсем не с этого. Кубики
действительно пришли, но всему виной была черноглазая Катя. Она, она,
верно!.. Эта хорошенькая плутовка еще в конце обеда шепнула Ане:
- А как ты думаешь, Аня, кто здесь всех красивее.
Кажется, вопрос самый простой, а между тем Матрена Ивановна страшно
обиделась и заявила Кате прямо:
- Что же вы думаете, что мой Петр Иваныч урод?
- Никто этого не думает, Матрена Ивановна, - попробовала оправдываться
Катя, но было уже поздно.
- Конечно, нос у него немного велик, - продолжала Матрена Ивановна. -
Но ведь это заметно, если только смотреть на Петра Иваныча сбоку... Потом, у
него дурная привычка страшно пищать и со всеми драться, но он все-таки
добрый человек. А что касается ума...
Куклы заспорили с таким азартом, что обратили на себя общее внимание.
Вмешался прежде всего, конечно, Петрушка и пропищал:
- Верно, Матрена Ивановна... Самый красивый человек здесь, конечно, я!
Тут уже все мужчины обиделись. Помилуйте, этакий самохвал этот
Петрушка! Даже слушать противно! Клоун был не мастер говорить и обиделся
молча, а зато доктор Карл Иванович сказал очень громко:
