но на этот раз вместо «академии» столкнулась с самой Любочкой, встретившей ее крайне враждебно, как явную соперницу. Произошла пренелепая сцена, причем Пепко очутился в положении свиньи, которую палят на огне со всех сторон.
– Вас кто просил заступаться за меня? – наступала Любочка на Анну Петровну с каким то бабьим азартом. – Это мое дело…
– Да ведь я в ваших же интересах хотела поговорить с Агафоном Павловичем…
– Покорно благодарю… Знаю я, какие у вас интересы. Отбить хотите у меня Агафона Павловича, вот и весь сказ… Меня не проведете. А еще студентка!..
– Послушайте, вы забываетесь…
– Нет, это вы забываетесь и считаете меня круглой дурой. Не беспокойтесь, живая не дамся в руки. Не таковская… Самой дороже стоит. Я ведь не посмотрю, что вы ученая, и прямо глаза выцарапаю… да. Я в ваши дела не мешаюсь: любите, кого хотите, а меня оставьте.
Дальше последовала непритворная истерика, угрозы по неизвестному адресу и вообще скандал в благородном семействе. Положение Пепки было самое отчаянное, и он молча скрежетал зубами.
– Значит, мне остается только уходить? – закончила сцену Анна Петровна, обращаясь к Пепке. – Я вступилась в это дело именно потому, что имею несчастие принадлежать к одной с вами корпорации, и могу только пожалеть…
– И уходите, и не нужно!.. – голосила Любочка. – Жениха вы себе ищете, вот что… Да не туда попали. Адрес не тот…
В сущности своим неистовым поведением Любочка спасла Пепку в глазах Анны Петровны.
– Это ужасно… ужасно… – повторяла она, когда я провожал ее на вокзал.
– Да, и не совсем красиво…
– И вы можете так спокойно говорить об этом? – возмущалась Анна Петровна уже по моему адресу. – Какая испорченность…
– Будемте справедливы, Анна Петровна: при чем же я то тут? Поставьте себя на мое место. Вообще самая грустная ошибка.
– Хороша ошибка!.. И такая женщина… Нет, скажите мне, что могло их связать?
При всем желании дать основательный ответ на этот наивный вопрос, я только должен был пожать плечами. Мы говорили на двух разных языках.
XXV
Наш летний сезон закончился «историей серого человека», о которой я и расскажу здесь, хотя и приходится несколько забежать вперед.
Вторая половина нашего дачного сезона прошла довольно скучно. Мы редко показывались из дома и вели жизнь отшельников. Не думаю, что этим мы исправили свою репутацию, которую, как известно, достаточно потерять всего один раз. Пепко был особенно мрачен и отдыхал только в «Розе». Даже периодические нападения Любочки уже потеряли свой острый характер и, кажется, начинали надоедать ей самой. Она теперь ревновала Пепку к Анне Петровне, упорно и несправедливо, как это умеют делать только безнадежно влюбленные женщины.
– Черт возьми, она наводит на меня дурные мысли! – ругался Пепко, напрасно стараясь рассердиться. – Так я и в самом деле могу влюбиться в Анну Петровну… Она мне даже начинает нравиться. Я так не люблю, когда женщина первая начинает подавать реплики… Это мое несчастье, что женщины не могут видеть меня равнодушно…
– У тебя просто расстроенное воображение, Пепко. Могу тебя уверить, что твоя единственная победа – это Любочка…
Я начинал вообще замечать какую то перемену в настроении Пепки. Отдавая должную дань концу лета, он часто принимал задумчивый
