177

наотрез отказалась.

        – Галактиона боишься? – травила ее гостья.

        – Никого я не боюсь, а так, не хочется.

        – Преждето вместе пивали? – не отставала Прасковья Ивановна.

        – Мало ли что было прежде.

        Харитина даже покраснела и опустила глаза. Она начинала ненавидеть торжествовавшую за ее счет Прасковью Ивановну. В довершение всего выпивший Галактион, – он пил редко и поэтому хмелел быстро, – начал ухаживать за гостьей довольно откровенно.

        – А вы все еще молодцом, Прасковья Ивановна, – говорил он немного прилипавшим языком. – А моя Харитина на ободранную кошку скоро будет походить.

        – Значит, вы плохо ее бережете, Галактион Михеич.

        – Ну, уж это пусть она сама себя бережет.

        – Женщина – деликатное существо и требует самого нежного ухода.

        – Чтото как будто не видал таких.

        – Уж будто и не видали?

        Прасковья Ивановна загадочно улыбнулась.

        Штофф в свою очередь наблюдал всех остальных, улыбался и думал: «Нечего сказать, хорошенькие две семейки!» Его больше всего смешило то, как Мышников ревнует свою Прасковью Ивановну. Тоже нашел занятие… Да, видно, правда, что каждый дурак посвоему с ума сходит.

        – Ты это чему смеешься? – привязался к нему Мышников.

        – Я? А я думаю, что нам недостает только Ечкина и Полуянова.

        – Ты глуп, немец.

        – Я? Я человек вежливый и давно уступил совершенство другим. Помоему, даже обидно быть совершенным в обществе людей с недостатками… А впрочем, каждый глуп как раз настолько, насколько это нужно.

        – Прилично глуп?

        – Нужно соблюдать приличия и в уме.

        Интересная беседа была прервана появившимся штурманом, который пришел оказать, что пароход готов. Все обрадовались, потому что начинало уже накопляться какоето скрытое недовольство.

        – Ах, как я люблю воду! – повторяла Прасковья Ивановна, с восторгом хлопая ладонями. – Плыть, плыть без конца!

        – А еще коньяку желаете выкушать? Я заметил, что вы вообще неравнодушны к жидкостям, – приставал Штофф.

        – Отстаньте, невежа!

        Прасковья Ивановна находилась в кокетливом настроении и с намерением старалась побесить Мышникова, начинавшего ревновать ее даже к Штоффу. Да, этих мужчин всегда следует немного выдерживать, а то они привыкают к женщинам, как ребенок к своей кукле, которую можно колотить головой о пол и по целым дням забывать гденибудь под диваном. Живой пример – Харитина.

        Поездка на пароходе удалась на редкость. Особенно развеселился Галактион. Он редко пил, а тут разрешил. Обедали на открытой палубе и перебирали текущие новости, среди которых первое место занимала таинственная смерть Нагибина, связанная самым глупым образом с глупою женитьбой Симона.

        – Нет, скажите мне, куда девались деньга? – приставал ко всем подвыпивший Штофф. – Ведь они были… да. И всем это известно… И какая публика подобралась: Ечкин, Полуянов, Лиодор… Хаха!.. Лиодор всех путает.

        – Я уверен, что Ечкин тут решительно ни при чем, – уверял Мышников. – А Полуянов трус… Лиодор глуп. Помоему, все это устроил ктонибудь четвертый.

        – Ясно одно, что все дело сделано своим человеком, который знал все, а главное – знал, куда старик прятал деньги. Да, нечего сказать, дельце интересное!

        Когда все подвыпили, Штофф делал несколько попыток к тостам, но его останавливал Мышников.

        – Перестань, Карла… Все равно никто тебе не поверит.

        – Ах, да! – соглашался Штофф.

        – Ведь все свои, и смешно будет самому слушать свои собственные глупости.

        Штофф соглашался, а потом забывал и делал новую попытку разразиться спичем. Это смешило всех. Время вообще летело незаметно, и все удивились, когда штурман пришел сказать, что дальше подниматься вверх по Ключевой опасно. До Заполья оставалось всего верст пятнадцать.

        – Э, пустяки! – заявил Галактион. – Я сам поведу пароход.

        Его едва уговорили не браться за руль, а предоставить дело штурману, как более знающему и опытному. Этим