об Илье Муромце: как упадет на землю, так в нем силы и прибавится. В этом, брат, сказалась глубокая народная мудрость: вся сила из родной земли прет. Такто! – Подумав немного, Пепко неожиданно даже для себя прибавил: – А что, если бы у этого иконописного старца занять рупь серебра?
Дня через два старичок опять пришел. Он был озабочен какимито делами, и Пепко в качестве юриста дал ему несколько хороших советов. Это их сблизило окончательно. Меня удивляло только одно, что Пепко хлопотал больше всего о моем отъезде. Меня это, наконец, возмущало. Какая ему в самом деле забота обо мне? Пусть едет сам, если нравится. С другой стороны, мысль о поездке занимала меня все больше и больше. Потянуло на родину… В течение последних трех лет я както редко думал на эту тему и все откладывал. Теперь уже нечего было ждать.
– В самом деле, Василий Иваныч, вот как махнем, – соблазнял меня старичок. – В лучшем виде… А как тятенька с маменькой обрадуются! Курса вы, положим, не кончили, а на службу можете поступить. Молодой человек, все впереди… А там устроитесь – и о другом можно подумать. Разыщем этакую жарптицу… Хехе!.. По человечеству будем думать…
Еще накануне отъезда я не знал, уеду или останусь. Вопрос заключался в Аграфене Петровне. Она уже знала через сестру о моем намерении и первая одобрила этот план.
– Поезжайте, голубчик… – с твердостью уговаривала она. – Нужно все это кончить. Скучно будет, а всетаки лучше…
Что может быть грустнее таких прощальных разговоров? Я, кажется, еще никогда не чувствовал себя так скверно. Но нужно было решиться.
– Я всего на две недели, – говорил я, не знаю для чего. – Что я буду делать там, в провинции?
– Всетаки поезжайте… с богом.
Дебаркадер Николаевского вокзала. Паровоз уже пускает клубы черного дыма. Мой старичок ужасно хлопочет, как все непривычные путешественники. Меня провожают Пепко, Аграфена Петровна и Фрей. Пепко по случаю проводов сильно навеселе и коснеющим языком повторяет:
– Ты, землячок, поскорее к нашим полям возвратись… легче дышать… поклонись храмам селенья родного. О, я и сам уеду… Все к черту! Фрей, едем вместе в Сибирь… да…
Второй звонок. Пепко отвел меня в сторону.
– Вот что, Вася… – заговорил он торопливо. – Помнишь, я тебе из Белграда тогда писал? Кончено, брат… Молодость кончена. Э, плевать… Я, брат, на себя крест поставил.
Третий звонок. У меня глаза затуманивает слезой, но я сдерживаюсь. У Пепки глаза тоже красные. Меня почемуто начинает разбирать злость.
Оберкондуктор дает свисток. Я смотрю в окно вагона. Платформа точно дрогнула и поплыла назад, унося с собой Фрея, Пепку и Аграфену Петровну.
– Живио! – крикнул Пепко ни к селу ни к городу.
– Слава тебе, господи… – вслух молится мой старичок, откладывая кресты. – Донес бы господь живыми…
Скоро Петербург остался назади, а с ним осталась назади и «светлая юность»… Я думал о Пепке и чувствовал, как его люблю. Его дальнейшую историю расскажу какнибудь потом.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые «Черты из жизни Пепко» были напечатаны в журнале «Русское богатство», 1894, NoNo 110, с подзаголовком: «Очерки», за подписью: «Д. МаминСибиряк».
В журнальной публикации главы имели заголовки: I–IV – «Веревочка», V–VIII – «Федосьины покровы», IX–XII – «Дела и дни»,