100

даже периоды появления таких никому не нужных журналов, которые разделяют печальную участь писем, отправленных без адреса. Какими путями зарождается мысль о таких журналах, как они осуществляются и как находятся люди, которые решаются отдавать им и деньги, и труд, и энергию? Впоследствии я встречал много таких людей, которые както бочком всю жизнь проведут «около литературы». Замечательно то, что именно эти люди с особенной беззаветностью преданы литературе и для нее готовы пожертвовать всем. Впрочем, есть целая категория так называемых «друзей артистов», и к ней примыкают «друзья литературы». В этой пестрой и оригинальной среде много лишнего, и подчас сюда вторгаются даже совсем нежелательные элементы, как издатель Райский.

        Опыт с «Кошницей» имел для меня только то значение, что послужил предостережением не делать таких опытов в другой раз.

XXIX

        Сгоряча я было махнул рукой на свои «Удары судьбы», но Фрей смотрел на дело иначе.

        – Нет, так нельзя, – упрямо повторял он. – С какой стати какимто прохвостам бросать пятьсот рублей? Мы испортим им характер…

        – Что же делать?

        – А к мировому!

        – Знаете, както неудобно начинать литературную деятельность с прошения к мировому.

        – Вздор! Я сам пойду за вас… Так нельзя, государь мой! Это грабеж на большой дороге…

        Мне было тяжело и обидно даже думать о таком обороте дела, и я употреблял все усилия, чтобы кончить дело миром. Опять начались бесплодные хождения к «только редактору», который ударял себя в грудь и говорил:

        – Посмотрите на меня: я работаю больше вас и тоже ничего не получаю.

        – Это, вопервых, дело вкуса, а вовторых – плохое утешение для меня.

        – Нет, извините, чужие несчастия – наше лучшее утешение. Мы – друзья по несчастию.

        Когда я намекнул относительно вчинения иска законным порядком, «только редактор», видимо, струсил и вручил мне двадцать пять рублей.

        – Ага, я говорил!.. – торжествовал Фрей. – Впрочем, первая ласточка еще не делает весны… И мы всетаки вчиним иск, черт меня побери!..

        Мне дорого обошлась эта «первая ласточка». Если бы я слушал Фрея и вчинил иск немедленно, то получил бы деньги, как это было с другими сотрудниками, о чем я узнал позже; но я надеялся на уверения «только редактора» и затянул дело. Потом я получил еще двадцать пять рублей, итого – пятьдесят. Кстати, это – все, что я получил за роман в семнадцать печатных листов, изданный вдобавок отдельно без моего согласия.

        А жизнь шла своим чередом, загромождая путь к славе бесплодным камением и евангельскими терниями. В неудаче с первым романом я начинал видеть достойную кару за сделку с совестью. А не пиши романов для сомнительных изданий, не имей дела с сомнительными людьми… Человек, наделавший ошибок и глупостей, с трогательной настойчивостью предается отыскиванию истинного виновника, а в данном случае он был налицо, это – я сам. Следующим моментом этой философии впавшего в ошибку человека является скромное желание искупить ее деянием противоположного характера, покрывающего содеянное прегрешение. Да, нужно было искупление, нужна очистительная жертва… А она была тут, налицо. Я добыл заброшенные рукописи и принялся их перечитывать с жадностью. Да, в них было и чистое и хорошее, то, для чего стоит жить, а главное – нет принижающего подлаживанья